В советском обществе гражданин был обязан работать, причем источником «законных» доходов могла быть лишь одобряемая партией деятельность. Все остальное подпадало под категорию «нетрудовых» заработков. С теми, кто по разным причинам не вписывался в социалистическую систему труда, государство поступало как с преступниками и моральными отщепенцами.
После 1917 года большевики начали проводить социально-экономические преобразования, которые должны были поспособствовать скорейшей победе в Гражданской войне и построению социалистического общества. Конституция РСФСР 1918 года лишала живших на нетрудовые доходы граждан избирательных прав.
Обязанность трудиться закрепили и в сталинской Конституции 1936 года.
В главном законе страны Советов был провозглашен принцип «кто не работает, тот не ест». В 1951 году антиобщественными элементами признаются бродяги и попрошайки, а также официально безработные. К ним применяли меры воздействия в виде высылки из городов и небольших сроков тюремного заключения. В следующие несколько лет правоохранительные органы задержали около 450 тысяч человек. Среди них было много инвалидов войны, которые не могли работать по объективным причинам. После смерти Иосифа Сталина наступает эпоха ограниченной либерализации общественно-политической жизни - «оттепель».
Компетентные органы могли привлечь гражданина к ответственности по статье 209 Уголовного кодекса «Тунеядство», если тот не трудился «во благо социалистической Родины» в течение четырех месяцев. Исключение составляли женщины, на воспитании которых находились маленькие дети. В случае признания вины гражданина судом ему грозила ссылка. Срок - от двух до пяти лет. Имущество осужденного при этом могли конфисковать как нажитое «нечестным путем».
Тогда же закрытые социологические исследования показали, что около половины людей, привлекавшихся по 209 статье, — случайные люди, попавшие под раздачу из-за нерасторопности местных властей. Так, характеризуя причины и условия своего поведения, большинство опрошенных (21,2 %) назвали отсутствие профтехучилища, где они могли бы приобрести профессию. 16,8 % обследованных заявили, что не выполняют норм выработок из-за отсутствия достаточного фронта работ. Большинство осужденных (80 %) не имели постоянного места жительства и лишь 18,3 % были жителями городов. Объясняя причины бродяжничества, 50,8 % опрошенных лиц указали на отсутствие желания прописаться там, куда отправили их после отбытия наказания.
Почти четверть осужденных за тунеядство (22,2 %) работали на частных работах. Людей, заявлявших о принципиальном несогласии работать где-либо, была половина (50,6 %).
Обвиненных в тунеядстве в СССР называли людьми без определенного рода занятий - сокращенно БОРЗ. От этой аббревиатуры в криминальном жаргоне и появилось слово «борзый», которое приобрело значение наглого и самоуверенного типа, не подчиняющегося установленным обществом нормам, отказывающегося жить по правилам социума.
К сожалению, под каток статьи 209 зачастую попадали творческие люди, которые не вписывались в рамки, определенные Коммунистической партией. Самым известным «тунеядцем» советской эпохи был Иосиф Бродский. В 1964 году была организована масштабная травля поэта. Весной того же года состоялся суд. Бродский получил по максимуму - пять лет принудительных работ. «Перевоспитываться» его отправили в отдаленный совхоз «Норинское» Архангельской области.
Друг Бродского Евгений Рейн вспоминал, что в ссылке «тунеядцу №1» отвели половину избы. В совхозе опальный поэт занимался уборкой урожая. В свободное от работы в полях время он продолжал писать стихи. Как-то Бродский признался, что пребывание в «Норинском» было самым счастливым периодом в его жизни. Впрочем, был он там недолго: через полтора года под давлением зарубежной общественности срок Бродскому сократили.
В 1980 году его выслали из СССР и лишили гражданства, однако через 10 лет он все же сумел вернуться на родину. Под статьей в свое время мог оказаться и Виктор Цой. Чтобы не попасть под раздачу музыкант в 1986 году устроился на работу в котельную - известную в определенных кругах «Камчатку», позднее ставшую культовым местом для поклонников таланта певца. За нелегкий труд он получал небольшие по тогдашним расценкам деньги - 95 рублей (для сравнения: средняя зарплата рабочего составляла 120 руб.).
Антрополог Татьяна Ластовка в журнале «Антропологический форум» (2009, № 14) описывает несколько приговоров тунеядцам в Томском областном суде и суде Кировского района Томска:
«Приговор № 106 от 10 мая 1972 года по делу гражданина М.
В ноябре 1968 года М. устроился на работу на Томский завод режущих инструментов, начал пить и в августе 1969 года был уволен с завода как самовольно оставивший производство. До 29 октября 1969 года М. не работал, жил на иждивении бабушки, затем устроился на работу в Тимирязевский лесхоз, где проработал до 14 января 1970 года и уволился. До мая 1971 года М. не работал, пьянствовал. 10 мая временно устроился на работу в землеустроительную экспедицию, где проработал до 15 июня и самовольно оставил работу.
М. был подвергнут приводу в органы милиции, где ему было сделано официальное предостережение об устройстве на работу. По день ареста не работал, жил и питался у бабушки в Курлеке, пил, когда его угощали друзья.
Согласно заключению наркологической экспертизы М. является хроническим алкоголиком, нуждающимся в принудительном лечении. Противопоказаний к этому не имеется, а поэтому суд считает необходимым направить его на принудительное лечение от алкоголизма в период отбывания им наказания».
«Приговор № 1-194/78 от 10 июля 1975 года по делу А., ранее судимого по части 1 статьи 209 УК РСФСР, приговоренного к 6 месяцам лишения свободы, освобожденного по истечении наказания, отрицательно характеризующегося, признанного наркологической экспертизой хроническим алкоголиком, преданного суду по части 2 статьи 209 УК РСФСР.
Суд приговорил: А. признать виновным в совершении преступления, предусмотренного статьей 209 II УК РСФСР и подвергнуть его лишению свободы по указанной статье на срок один год шесть месяцев с содержанием в ИТК строгого режима. Применить к А. принудительное лечение по поводу хронического алкоголизма».
Доля осужденных по статье 209 УК РСФСР в общем числе осужденных была относительно небольшой, составляя в целом по республике 6—7 %. Лишь в Москве и Сочи этот показатель был в разы выше — по 14 % от всех уголовных дел. Реальным сроком заканчивались лишь 10—12 % от общего числа дел по тунеядству.
Статья 209 оставалась хорошим способом воздействия на диссидентов. За политическую деятельность многих из них увольняли с работы, а новую найти не давали возможности. Хроника «Московской Хельсинкской группы» приводила множество примеров, как власти преследовали диссидентов за тунеядство.
А в последний год существования СССР приняли закон "О занятости населения в РФ", в соответствии с которым официально неработающих перестали преследовать, а тем, кто потерял работу, стали выплачивать социальные пособия. Тем не менее слово «борзый» попало в современный список самых употребляемых жаргонизмов. Хотя сегодня уже мало кто знает, каким образом оно появилось в нашей лексике.
Периодически о желании наказывать тунеядцев выступают и представители российской власти. Летом 2013 года такую инициативу предложило законодательное собрание Самарской области, ее поддержала член Комитета СФ по социальной политике Валентина Петренко: «В СССР действовал закон о тунеядстве, согласно которому отлынивавшие от работы подлежали уголовной ответственности. Думаю, неплохо было бы к нему вернуться. Многие же просто не хотят работать: им легче жить на пособие, перебиваться попрошайничеством, переезжать из города в город якобы в поисках лучшей жизни. Закон же, как мне кажется, мог бы быть неким сдерживающим фактором. Хотя бы часть людей осознали, что за уклонение от труда их ждет не пособие по безработице, а суровое наказание».
Источники:
Советские руководители начали критиковать трудоспособных граждан, не желавших «честно трудиться», «уклонявшихся от общественно полезного труда» и получавших нетрудовые доходы от движимого и недвижимого имущества (эксплуатации жилой площади, автомобилей, земельных участков). Если человек не работал на строительство коммунизма четыре месяца подряд (за исключением женщин, воспитывающих маленьких детей) и его вина была доказана судом, «преступника» ссылали в специальные места на срок от двух до пяти лет, причем производилась полная конфискация имущества «тунеядца», нажитого нечестным путем.
Важно, что данный указ уравнивал «отъявленных бездельников» и всех граждан, работающих, но получающих нетрудовые доходы, в том числе представителей творческих профессий.
При этом граждан, обвиненных в тунеядстве, называли БОРЗ, то есть «без определенного рода занятий». В уголовном же жаргоне появилось слово «борзой», то есть человек, который не хочет работать.
«Я писал стихи, я считаю это трудом»
Иосиф Бродский, всемирно известный поэт XX века, лауреат Нобелевской премии по литературе, писал стихи с 17 лет, однако лишь некоторые произведения смогли найти выход к читателю. Для того чтобы хоть как-то прокормиться, Бродский был вынужден заниматься переводами с польского, английского и других языков.
Власти обратили внимание на деятельность поэта после того, как М. Медведев, Я. Лернер и А. Ионин написали в газете «Вечерний Ленинград» статью «Окололитературный трутень», в которой назвали Бродского недоучкой, не окончившим среднюю школу, обвинили в тунеядстве и излишней самоуверенности и сообщили о том, что поэт вынашивает план измены Родине.
«Бродский посещал литературное объединение начинающих литераторов... Но стихотворец в вельветовых штанах решил, что занятия в литературном объединении не для его широкой натуры, — было написано в статье. — Он даже стал внушать пишущей молодежи, что учеба в таком объединении сковывает-де творчество, а посему он, Иосиф Бродский, будет карабкаться на Парнас единолично ˂…˃ Здоровый 26-летний парень около четырех лет не занимается общественно полезным трудом. Живет он случайными заработками…»
Незамедлительно последовала реакция со стороны читателей. Многие студенты и преподаватели обзывали Бродского тунеядцем и требовали сурово наказать поэта: «Обидно, что есть еще среди нас такие люди, как Бродский и окружающая его жалкая кучка прощелыг». Подобные нападки и нелицеприятные высказывания привели к тому, что 13 января 1964 года поэта арестовали. Начался тяжелейший этап в жизни Бродского: судебные заседания, психиатрические лечебницы. Фрида Вигдорова, советская писательница, правозащитник, женщина с «большим сердцем» (как признавался Корней Чуковский), не могла не привлечь внимание к тем унижениям, которым подвергся поэт во время судебных процессов. Многие вспоминали ее храбрый поступок.
Она записывала каждое слово, произнесенное в ходе заседания, какой-то человек сообщил об этом суду, и судья сказала: «Отнять у нее записи».
Фрида Вигдорода выпрямилась (ее рост был 150 сантиметров) и смело ответила: «Попробуйте». Позднее записи были опубликованы в нескольких зарубежных изданиях: Encounter, Figaro Litteraire, New Leader и других. Ниже представлен отрывок из стенограммы судебного заседания:
Судья: Лучше, Бродский, объясните суду, почему вы в перерывах между работами не трудились?
Бродский: Я работал. Я писал стихи.
Судья: Но это не мешало вам трудиться.
Бродский: А я трудился. Я писал стихи.
Судья: Но ведь есть люди, которые работают на заводе и пишут стихи. Что вам мешало так поступать?
Бродский: Но ведь люди не похожи друг на друга. Даже цветом волос, выражением лица.
Судья: Это не ваше открытие. Это всем известно. А лучше объясните, как расценить ваше участие в нашем великом поступательном движении к коммунизму?
Бродский: Строительство коммунизма — это не только стояние у станка и пахота земли. Это и интеллигентный труд, который...
Судья: Оставьте высокие фразы! Лучше ответьте, как вы думаете строить свою трудовую деятельность на будущее.
Бродский: Я хотел писать стихи и переводить. Но если это противоречит каким-то общепринятым нормам, я поступлю на постоянную работу и все равно буду писать стихи.
Заседатель Тяглый: У нас каждый человек трудится. Как же вы бездельничали столько времени?
Бродский: Вы не считаете трудом мой труд. Я писал стихи, я считаю это трудом.
Кроме того, известный драматург и писатель Виктор Левашов к 65-летию со дня рождения Иосифа Бродского опубликовал «документальный трагифарс в двух судебных заседаниях, проходивших в Ленинграде». По признанию автора, в молодости он не обратил внимания на судебный процесс, и только в 1989 году в «Огоньке» прочитал опубликованную стенограмму заседаний:
«Чтение я закончил часа в два ночи. Было ощущение, что меня отхлестали по физиономии вонючей кухонной тряпкой. Пережитое унижение требовало выхода. И я написал эту пьесу».
Бродского в соответствии с указом о «тунеядстве» приговорили к пяти годам принудительных работ в отдаленной местности — в Коношском районе Архангельской области. В интервью Соломону Волкову поэт сказал, что работал батраком в Коноше, но условия ему нравились: «…это был чистый Роберт Фрост или наш Клюев: север, холод, деревня, земля». Через полтора года под давлением общественности поэт был освобожден. Впоследствии он так скажет о произошедшем: «Мне повезло во всех отношениях. Другим людям доставалось гораздо больше, приходилось гораздо тяжелее, чем мне».
Писатель и прозаик Владимир Войнович является автором многочисленных повестей и романов, а еще он написал слова к популярной песне «Четырнадцать минут до старта». В 1962 году Войнович стал членом Союза писателей, получил общественное признание и имел много привилегий. Однако с 1966 года начал активно выступать за права диссидентов. Внимание компетентных органов привлекла также публикация романа «Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина», в котором были высмеяны негативные стороны советской действительности.
Произведение, до этого вышедшее в «самиздате», вскоре было напечатано за границей, и по этой причине Войнович был исключен из Союза писателей и, как следствие, обвинен в тунеядстве, но не осужден.
Как писал Войнович в 1978 году после этих событий, к нему приходил участковый Иван Стрельников. Писатель на вопрос участкового о месте работы и роде своей деятельности иронично отвечал, что работает писателем в своей комнате за столом:
— Но вас, Владимир Николаевич, я слышал, исключили, извиняюсь, из Союза писателей.
— Да-да-да, — говорю, — Иван Сергеевич. Толстого исключили из церкви, меня из Союза писателей, но из союза меня исключили, а из писателей меня исключить невозможно.
После разговора Стрельников снова пришел к писателю и хотел поговорить с ним, на что Войнович ответил:
Войнович некоторое время подвергался преследованиям: в мае 1975 года в гостинице «Метрополь» он был отравлен психотропным веществом сотрудниками КГБ. Писатель предал эту историю гласности.
В декабре 1980 года был выслан из СССР и впоследствии лишен советского гражданства (которое ему вернули только в 1990 году).
Двенадцать лет писатель жил за границей (в ФРГ и США).
Физик-лифтер и лингвист-плотник
Физик Юрий Мнюх, эмигрировавший в США, в течение продолжительного времени работал лифтером, а Константин Бабицкий, известный лингвист, после освобождения из тюрьмы (он участвовал в акте протеста против ввода советских войск в Чехословакию) не смог найти работу по специальности, поэтому некоторое время работал плотником в Костромской области. Владимир Кислик, кандидат физико-математических наук, работал в Киевском институте ядерных исследований, однако после возбуждения ходатайства о выезде в Израиль (1974 год) его вынудили оставить работу по специальности. В итоге он сумел устроиться переплетчиком в Харькове. Иосиф Бейлин, инженер, работал лифтером, а позднее эмигрировал в Израиль.
Кстати, в советский период, как известно, были распространены плакаты, при помощи которых государство пропагандировало ценности социалистического быта. Такие агитплакаты против тунеядства можно было увидеть в СССР:
«Дезертир труда является пособником контрреволюции».
«Oн — симулянт. Он здоров, но притворяется больным, симулирует болезнь, чтобы погулять на страховые средства. Он обворовывает действительно больных и нарушает трудовую дисциплину».
«Социализм требует не лодырничанья, а того, чтобы все люди трудились честно, трудились не на других, не на богатеев и эксплуататоров, а на себя, на общество» (Сталин).
«На черную доску прогульщиков, нытиков и маловеров».
«Тит, поди молотить!» — «Брюхо болит!»
«Серьги в уши, бровь дугой — пусть работает другой. Неужели вы, ребята, увлекаетесь такой?» (О неработающей женщине.)
«Не будь таким! День прогулял... Урожай потерял».
«Тунеядцы — наши враги. Хлеб трудовой от них береги! Как работал, так и заработал».
«Добросовестный труд на благо общества: кто не работает, тот не ест».
«Придется тебе устроиться еще на полставки: ребенок вырос, потребностей у него стало больше...»
«Пусть горит земля под ногами тунеядцев!»
Как боролись с тунеядством в СССР
БОРЗ - Без Определенного Рода Занятий
Советские руководители начали критиковать трудоспособных граждан, не желавших «честно трудиться», «уклонявшихся от общественно полезного труда» и получавших нетрудовые доходы от движимого и недвижимого имущества (эксплуатации жилой площади, автомобилей, земельных участков). Если человек не работал на строительство коммунизма четыре месяца подряд (за исключением женщин, воспитывающих маленьких детей) и его вина была доказана судом, «преступника» ссылали в специальные места на срок от двух до пяти лет, причем производилась полная конфискация имущества «тунеядца», нажитого нечестным путем.
Важно, что данный указ уравнивал «отъявленных бездельников» и всех граждан, работающих, но получающих нетрудовые доходы, в том числе представителей творческих профессий.
При этом граждан, обвиненных в тунеядстве, называли БОРЗ, то есть «без определенного рода занятий». В уголовном же жаргоне появилось слово «борзой», то есть человек, который не хочет работать.
«Я писал стихи, я считаю это трудом»
Иосиф Бродский, всемирно известный поэт XX века, лауреат Нобелевской премии по литературе, писал стихи с 17 лет, однако лишь некоторые произведения смогли найти выход к читателю. Для того чтобы хоть как-то прокормиться, Бродский был вынужден заниматься переводами с польского, английского и других языков.
Власти обратили внимание на деятельность поэта после того, как М. Медведев, Я. Лернер и А. Ионин написали в газете «Вечерний Ленинград» статью «Окололитературный трутень», в которой назвали Бродского недоучкой, не окончившим среднюю школу, обвинили в тунеядстве и излишней самоуверенности и сообщили о том, что поэт вынашивает план измены Родине.
«Бродский посещал литературное объединение начинающих литераторов… Но стихотворец в вельветовых штанах решил, что занятия в литературном объединении не для его широкой натуры, - было написано в статье. - Он даже стал внушать пишущей молодежи, что учеба в таком объединении сковывает-де творчество, а посему он, Иосиф Бродский, будет карабкаться на Парнас единолично ˂…˃ Здоровый 26-летний парень около четырех лет не занимается общественно полезным трудом. Живет он случайными заработками…»
Незамедлительно последовала реакция со стороны читателей. Многие студенты и преподаватели обзывали Бродского тунеядцем и требовали сурово наказать поэта: «Обидно, что есть еще среди нас такие люди, как Бродский и окружающая его жалкая кучка прощелыг». Подобные нападки и нелицеприятные высказывания привели к тому, что 13 января 1964 года поэта арестовали. Начался тяжелейший этап в жизни Бродского: судебные заседания, психиатрические лечебницы. Фрида Вигдорова, советская писательница, правозащитник, женщина с «большим сердцем» (как признавался Корней Чуковский), не могла не привлечь внимание к тем унижениям, которым подвергся поэт во время судебных процессов. Многие вспоминали ее храбрый поступок.
Иосиф Бродский
Она записывала каждое слово, произнесенное в ходе заседания, какой-то человек сообщил об этом суду, и судья сказала: «Отнять у нее записи».
Фрида Вигдорода выпрямилась (ее рост был 150 сантиметров) и смело ответила: «Попробуйте». Позднее записи были опубликованы в нескольких зарубежных изданиях: Encounter, Figaro Litteraire, New Leader и других. Ниже представлен отрывок из стенограммы судебного заседания:
Судья: Лучше, Бродский, объясните суду, почему вы в перерывах между работами не трудились?
Бродский: Я работал. Я писал стихи.
Судья: Но это не мешало вам трудиться.
Бродский: А я трудился. Я писал стихи.
Судья: Но ведь есть люди, которые работают на заводе и пишут стихи. Что вам мешало так поступать?
Бродский: Но ведь люди не похожи друг на друга. Даже цветом волос, выражением лица.
Судья: Это не ваше открытие. Это всем известно. А лучше объясните, как расценить ваше участие в нашем великом поступательном движении к коммунизму?
Бродский: Строительство коммунизма - это не только стояние у станка и пахота земли. Это и интеллигентный труд, который…
Судья: Оставьте высокие фразы! Лучше ответьте, как вы думаете строить свою трудовую деятельность на будущее.
Бродский: Я хотел писать стихи и переводить. Но если это противоречит каким-то общепринятым нормам, я поступлю на постоянную работу и все равно буду писать стихи.
Заседатель Тяглый: У нас каждый человек трудится. Как же вы бездельничали столько времени?
Бродский: Вы не считаете трудом мой труд. Я писал стихи, я считаю это трудом.
Кроме того, известный драматург и писатель Виктор Левашов к 65-летию со дня рождения Иосифа Бродского опубликовал «документальный трагифарс в двух судебных заседаниях, проходивших в Ленинграде». По признанию автора, в молодости он не обратил внимания на судебный процесс, и только в 1989 году в «Огоньке» прочитал опубликованную стенограмму заседаний:
«Чтение я закончил часа в два ночи. Было ощущение, что меня отхлестали по физиономии вонючей кухонной тряпкой. Пережитое унижение требовало выхода. И я написал эту пьесу».
Бродского в соответствии с указом о «тунеядстве» приговорили к пяти годам принудительных работ в отдаленной местности - в Коношском районе Архангельской области. В интервью Соломону Волкову поэт сказал, что работал батраком в Коноше, но условия ему нравились: «…это был чистый Роберт Фрост или наш Клюев: север, холод, деревня, земля». Через полтора года под давлением общественности поэт был освобожден. Впоследствии он так скажет о произошедшем: «Мне повезло во всех отношениях. Другим людям доставалось гораздо больше, приходилось гораздо тяжелее, чем мне».
Писатель и прозаик Владимир Войнович является автором многочисленных повестей и романов, а еще он написал слова к популярной песне «Четырнадцать минут до старта». В 1962 году Войнович стал членом Союза писателей, получил общественное признание и имел много привилегий. Однако с 1966 года начал активно выступать за права диссидентов. Внимание компетентных органов привлекла также публикация романа «Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина», в котором были высмеяны негативные стороны советской действительности.
Произведение, до этого вышедшее в «самиздате», вскоре было напечатано за границей, и по этой причине Войнович был исключен из Союза писателей и, как следствие, обвинен в тунеядстве, но не осужден.
Как писал Войнович в 1978 году после этих событий, к нему приходил участковый Иван Стрельников. Писатель на вопрос участкового о месте работы и роде своей деятельности иронично отвечал, что работает писателем в своей комнате за столом:
- Но вас, Владимир Николаевич, я слышал, исключили, извиняюсь, из Союза писателей.
Да-да-да, - говорю, - Иван Сергеевич. Толстого исключили из церкви, меня из Союза писателей, но из союза меня исключили, а из писателей меня исключить невозможно.
Войнович некоторое время подвергался преследованиям: в мае 1975 года в гостинице «Метрополь» он был отравлен психотропным веществом сотрудниками КГБ. Писатель предал эту историю гласности.
В декабре 1980 года был выслан из СССР и впоследствии лишен советского гражданства (которое ему вернули только в 1990 году).
Двенадцать лет писатель жил за границей (в ФРГ и США).
Физик-лифтер и лингвист-плотник
Физик Юрий Мнюх, эмигрировавший в США, в течение продолжительного времени работал лифтером, а Константин Бабицкий, известный лингвист, после освобождения из тюрьмы (он участвовал в акте протеста против ввода советских войск в Чехословакию) не смог найти работу по специальности, поэтому некоторое время работал плотником в Костромской области. Владимир Кислик, кандидат физико-математических наук, работал в Киевском институте ядерных исследований, однако после возбуждения ходатайства о выезде в Израиль (1974 год) его вынудили оставить работу по специальности. В итоге он сумел устроиться переплетчиком в Харькове. Иосиф Бейлин, инженер, работал лифтером, а позднее эмигрировал в Израиль.
Кстати, в советский период, как известно, были распространены плакаты, при помощи которых государство пропагандировало ценности социалистического быта. Такие агитплакаты против тунеядства можно было увидеть в СССР:
«Дезертир труда является пособником контрреволюции».
«Oн - симулянт. Он здоров, но притворяется больным, симулирует болезнь, чтобы погулять на страховые средства. Он обворовывает действительно больных и нарушает трудовую дисциплину».
«Социализм требует не лодырничанья, а того, чтобы все люди трудились честно, трудились не на других, не на богатеев и эксплуататоров, а на себя, на общество» (Сталин).
«На черную доску прогульщиков, нытиков и маловеров».
«Тит, поди молотить!» - «Брюхо болит!»
«Серьги в уши, бровь дугой - пусть работает другой. Неужели вы, ребята, увлекаетесь такой?» (О неработающей женщине.)
«Не будь таким! День прогулял… Урожай потерял».
«Тунеядцы - наши враги. Хлеб трудовой от них береги! Как работал, так и заработал».
«Добросовестный труд на благо общества: кто не работает, тот не ест».
«Придется тебе устроиться еще на полставки: ребенок вырос, потребностей у него стало больше…»
«Пусть горит земля под ногами тунеядцев!»
Повизгивают находящиеся у кормушки:"Ату их, ату тунеядцев"! Только вот вопрос очень даже спорный. Если в советское время, при равных для всех возможностях и примерно равных зарплатах тунеядец - это тот, кто не хочет работать принципиально. В наше"псевдорыночное" время это неоднозначно. Большинство из тех, кто попал бы под закон о тунеядстве не лодыри. Они либо ВЫНУЖДЕНЫ работать под "серые"(конвертные) зарплаты(а попробуй ка найти другую работу в небольших населенных пунктах и не очень больших городах! Либо не устраиваются туда, где заработная плата мизерная. Не зарплата даже, а насмешка))).Прежде чем навесить на человека ярлык "тунеядец", власть ОБЯЗАНА создать ему(человеку) все условия для труда.И кстати, "дяди" и "тети" с Охотного ряда! Вы уж определитесь, что там у нас на дворе -социализм(где понятие "тунеядство имеет быть), или капитализм с рыночной экономикой, где такого понятие как "тунеядство" не существует априори.Так что в данной обстановке огульно кричать "дави их" - попросту преступно. Но теперь вернемся к предыстории. В советское время.
Оригинал взят у ochendaje в Пусть горит земля под ногами тунеядцев!
Посмотрев эти необыкновенно убедительные советские агитплакаты, мечтать об отпуске стало как-то неловко!
На днях депутат петербургского заксобрания, Андрей Анохин, выступил с инициативой о введении уголовной ответственности за тунеядство. Совершеннолетних россиян, более полугода уклоняющиеся от трудоустройства, он предлагает наказывать исправительными либо принудительными работами сроком до года.
Лодырей и бездельников высмеивали и песочили. Попрекали даже в мультфильмах. Пока не превратили образ тунеядца в анекдотический. Вспомните хотя бы песенку про ленивого Антошку, который не хотел копать картошку или фразу «Граждане алкоголики, хулиганы, тунеядцы» из гайдаевской «Операции Ы и других приключений Шурика», которая стала крылатой.
Тунеядцами автоматически становились все, кто не работал четыре месяца в году. И за это была предусмотрена уголовная ответственность…
Срывающих промфинплан зайклемили позором. 1931 год.
«Социализм требует не лодырничанья, а того, чтобы все люди трудились честно, трудились не на других, не на богатеев и эксплуататоров, а на себя, на общество». (Сталин.) 1933 год
На черную доску прогульщиков, нытиков и маловеров. Год неизвестен.
«Тит, поди молотить!» - «Брюхо болит!» 1953 год.
Серьги в уши, бровь дугой - пусть работает другой. Неужели вы, ребята, увлекаетесь такой? 1954 год.
Не будь таким! День прогулял... Урожай потерял. 1954 год.
Тунеядцы - наши враги. Хлеб трудовой от них береги! 1960-е гг.
Как работал, так и заработал. 1964 год.
Добросовестный труд на благо общества: кто не работает, тот не ест. 1965 год.
Одна из отличительных черт СССР как модели существования пусть не всего мира, но его солидной части, - порождение явлений законами, а не законов явлениями. Одно из таких явлений - тунеядство. Сам по себе указ об усилении борьбы с тунеядством был прост как пара трехкопеечных, но он породил еще чуть-чуть и культуру: обозвав тунеядцем, можно было обидеть, а это уже устои.
Тунеядцы существовали, существуют и будут существовать всегда, каким бы ни был строй: хоть кровавый режим, хоть анархия, хоть настоящая до боли в сердце демократия, хоть республика, хоть вакханалия. Даже при рабовладельческом строе 100 % находились и рабы, и надсмотрщики, предпочитающие отлежаться под лавкой, вместо того чтобы пахать наравне с однокашниками. Но в СССР натянули вожжи: механизм юридической машины запускали редко, точечно, но путем пропаганды добились раздутого эффекта, и последствия не заставили себя ждать.
Как всё начиналось
Каждый член полезного в масштабе планеты общества должен был заниматься полезным в масштабе этого общества трудом. Понятие «незамужняя домохозяйка» исчезло полностью, лишь иногда запретной дымкой маяча в разговорах о «за бугром»: женщины обязаны были работать всё тот же 8-часовой рабочий день; исключение составляли беременные, кормящие, воспитывающие максимум до 3-х лет (далее функцию воспитания брало на себя полезное общество) и являющиеся официально домохозяйками при сильно занятых мужьях.
Человека, не работавшего на дело строительства коммунизма более 4-х месяцев подряд или год в целом, признавали тунеядцем. Так как не каждый труд приносил пользу в рамках планетарной задачи, появились «борзые». Их так именовали не из-за борзости повышенной степени, а от нежелания расшифровывать аббревиатуру БОРЗ – без определённого рода занятий (как БОМЖ – без определённого места жительства).
Попали под каток и представители свободных творческих профессий: поэты, писатели-нечлены Союза писателей, художники, актёры, архитекторы (все эти мечтатели) и фрилансеры любого рода деятельности. В СССР схема была такова: из прибыли предприятия в доход государства шло 96 %, оставшиеся 4 % делили между собой в равных долях снабжение, пенсионный фонд, зарплата, модернизация производства. Все, кто смел не вносить свою долю в эти 96 %, автоматически превращались в тунеядцев, и нередко поэтам приходилось мести дворы, чтобы не поехать в неожиданный «отпуск».
Солидная часть ещё остававшейся творческой интеллигенции отправилась рубить лес. Однако свято место пусто не бывает, и взамен интеллигенции пришла другая прослойка: не сказать, что интеллигентная, но точно творческая. Борьба с тунеядством обогатилась: вспышка пропаганды набрала силу сверхновой, народ проникся, и тунеядцы приобрели пусть неофициальную, но классификацию.
Кто ты, тунеядец?
Клан тунеядцев начал прибавлять в количественном показателе в обход всех правовых норм. Дама живет за мужниной спиной? Тунеядка! Тут уже пошел явный перекос, явление стало самостоятельным (на осинке родилась апельсинка): закон даму тунеядкой не считал, а народ считал, и карикатуристы его поддерживали. Холёная барышня могла вставать пополудни, потом три часа заниматься причёской, ногтями, туалетами, но в глазах государства была в своем праве. А в глазах затюканных женщин, вынужденных вставать к стиральной доске и плите после нешуточного рабочего дня где-нибудь на кирпичном заводе, право сие было дамой нагло узурпировано.
Если затюканные женщины бесхитростно считали холёных «стерв» поголовно тунеядками, то карикатуристы и авторы фельетонов поделили их на два типа: дипломированная приспособленка, просто дура без диплома. Аналог просто дуры без диплома – нынешняя гламурная светская «львица», занимающаяся собой, модой, собой, чтобы «вынести» себя в свет в должном виде. Дипломированные приспособленки – околонаучные барышни, предпочитающие пригреться под крылом старика-профессора, вместо того чтобы читать лекции о силе слова русского где-нибудь в деревенском клубе перед заснувшими от усталости доярками.
Довольно интересной, а главное, небезосновательно выделенной формой тунеядства была учёба, и насмешники продёргивали горе-студентов только так. В 70–80-х поступить в институт считалось необходимостью, «пэтэушники» автоматически записывались в неудачники сразу после получения аттестата об окончании 8-ми классов общеобразовательной. «Удачливые» поступали куда угодно и как угодно, выбирали институты не по призванию, а по проходному баллу, учились абы как чему-нибудь. Такая учёба стала одной из форм тунеядства для сатириков, и они резвились по полной программе, продёргивая «студентов» почем зря.
Ну и, собственно, ради кого все затевалось: главные тунеядцы – свободные художники, поразительно единодушно попадавшие в разряд диссидентов благодаря несдержанным «антисоветским» речам и нежеланием творить по шаблону. Стоило бедолаге перейти грань, как тут же запускалась юридическая машина, и горе-революционера перемалывала 209-я статья. Универсальная правовая норма: не было никакого смысла копаться в бульдозерных выставках, расследовать происхождение и распространение самиздата – достаточно было всех упечь за тунеядство. Понимали это и большинство неглупых свободных художников, благодаря чему сложилась анекдотическая ситуация, позволившая позже высмеивать государственное образование такого высокого уровня, что редко можно было встретить дворника или истопника без диплома одного из ведущих гуманитарных вузов СССР.
