Здесь из всех щелей и нор автоматы бьют в упор.
Cам не знаю, кем он назван: «Рамушевский коридор».
Ни тропинок, ни дорог, мир взведённый, как курок.
Здесь прострелян каждый камень, каждый куст и бугорок.
Здесь наш быт похож на бред. Здесь с ума нас сводит свет
от прибитых прямо к небу ослепительных ракет.
Смерть в тебя вперяет взор сквозь оптический прибор.
Сколько нам он стоил жизней – Рамушевский коридор…
Михаил Мотусовский
Восьмого февраля 1942 года вокруг 16-ой немецкой армии под Демянском замкнулось первое в истории Великой Отечественной войны окружение крупных сил противника. В кольце оказалась большая часть сил 16-й фашистской армии - до семи дивизий, образовался так называемый «Демянский котёл».
Но 21 апреля 1942 года ударная группа из трёх немецких дивизий под командованием генерал-лейтенанта Вальтера фон Зейдлиц-Курцбаха прорвала окружение, пробив узкий коридор шириной 6-8 километров в районе деревни Рамушево. Впоследствии, весь май и начало июня 42-го года, в Рамушевском коридоре шли страшнейшие бои.
Потери с обеих сторон были огромные. Фото 1942г.
Советские войска стремились захлопнуть прорыв и ликвидировать коридор, а немецкие силы, наоборот, пытались его расширить. Однако те бои не принесли существенного успеха ни для одной из сторон - Рамушевский коридор просуществовал вплоть до 1943-го года.
Именно сюда, в район боёв «Рамушевского коридора», направляется для проведения поисковых работ наша экспедиция. Пятнадцать человек, из них большая часть - студенты и школьники, «вооружённые» металлоискателями, щупами и лопатами за сутки на машинах преодолевают путь длиною в тысячу триста километров. Новгородская область после двух дождливых недель гостеприимно встречает нас утренним ласковым солнышком.
Работать, где изначально планировали, не получается - земля насквозь пропитана влагой, не всегда помогают даже болотные сапоги. Наши друзья – поисковики из г. Старая Русса предлагают встать лагерем на противоположном берегу реки Ловать, недалеко от урочища Александровка, где есть условия для работы - мы соглашаемся. Переправа, на наполненной людьми и вещами небольшой резиновой лодке через широкую реку, достаточно экзотична, и у новичков вызывает повышенный выброс адреналина. Быстро выставляем палатки, разжигаем костёр и вскоре горячий обед живительным нектаром вливается в наши подсохшие от сухпайков желудки. Пора проводить рекогносцировку местности.
«9 мая 200-я стрелковая дивизия наступала двумя стрелковыми полками. После короткой артиллерийской подготовки пехота поднялась в атаку, ворвалась в д. Присморжье и подошла к д. Александровке. Гитлеровцы подтянули свежие части, пошли в контратаку и вытеснили наши части от Александровки. Стволы пушек и пулеметов нагревались докрасна» (из боевых донесений).
Деревни Александровка на современной карте уже нет, но живы свидетельства событий, происходившие в те военные годы. Фортификационные сооружения: блиндажи, огневые точки, окопы и стрелковые ячейки видны невооружённым глазом.
Поисковые экспедиции здесь проходили не один раз и не один год, как впрочем, и в большинстве других мест, последнее время в этой местности на «зачистке» работают три отряда из Кирова. Песчаная почва не даёт задерживаться в воде, и в эту дождливую весну это очень важно. Приступаем к работе и мы. В ход идёт «тяжёлая артиллерия» поисковиков – металлоискатели. То тут, то там звучат знакомые по минувшим вахтам возгласы: «осколок», «гильза», «настрел», специалисты работают со щупами, кто-то находит первый фрагмент кости.
Но по - настоящему удача настигает нас на третий день работы. При обработке очередной песчаной высотки «зацепили» сразу в двух местах многочисленные костные фрагменты. Теперь работы хватает всем. Высотка оказалась не просто большим природным бугром, а одним из фортификационных укрепрайонов. Дальнейшее углубление в землю вскрыло стены блиндажа и ряд ответвлений от него, идущих к следующей линии обороны.
Многочисленные осколки вперемешку с рубленными некрупными фрагментами костных останков свидетельствуют о прямом попадании снаряда в данный укрепрайон, россыпи патронов и стреляных гильз указывают на плотность боя. Останки двух погибших солдат собираем буквально по частям на разных уровнях земного полотна.
Медальон - негромко сказанное слово мгновенно, с нарастающим звуком, эхом откликается в сердцах и устах поисковиков. Лицо Юры Шашмурина, нашедшего заветный пенал, сияет от радости. С учётом находящихся рядом фрагментов портупеи, возможно, удастся установить личность погибшего офицера. Работу на этой высотке продолжим до конца вахты, останки ещё одного солдата будут нами обретены.
5 июня 1942 года. К 8.00 утра Александровка была взята нашими войсками. Немцы вновь обрушили на рубежи 127-й бригады шквальный огонь своей артиллерии и минометов. В 17.00 немцы организовали контрнаступление при поддержке своих танковых частей. В результате ожесточенного боя, длившегося около двух часов, к 19.00 бригада оставила Александровку (из боевых донесений).
Каждый раз, работая на местах, обожжённых войной, удивляешься её масштабам. От места, где мы стоим этой вахтой, можно уходить на несколько километров в разные стороны и везде видеть одно и то же: позиции наших войск вплотную соприкасаются с немецкой обороной и наоборот. И везде кровавые следы войны – пробитые, проржавевшие от времени каски, солдатские лопатки, кружки, противогазы, фрагменты обуви, одежды и звенящая от осколков земля. Земля Новгородщины, ставшая последним домом для более 800 тысяч погибших во время Великой Отечественной войны солдат и офицеров РККА, из которых более 350 тысяч до сих пор официально не захоронены - «пропавшие без вести».
Останки ещё одного солдата обнаруживаем в верхнем слое земли одного из окопов недалеко от места, где работает основная часть нашей группы. Беспорядочность их залегания говорит о том, что когда то здесь были «чёрные копатели». Кости просто выкинули вместе с землёй, к сожалению, в наше время это не редкость.
Наша экспедиция медленно, но верно подходит к концу. Заканчивается последний рабочий день, отряд медленно уходит в сторону лагеря. И вновь, отличается Юрка, тот самый, нашедший медальон. Его щуп пробивает метровый слой земли, издавая до боли знакомый костяной звук. Классический раскоп при свете фонариков закончили незадолго до полуночи. С рассветом мы вновь собрались у воронки, ставшей могилой погибшему между 9 мая и 5 июня 1942 года бойцу. Он погиб не в результате взрыва, а был расстрелян после взятия в плен и прихоронен по указанию немцев в ближайшей воронке местными жителями. О его пленении и расстреле говорят связанные сзади руки, а о приказе немцев свидетельствуют архивные данные. А рядом в двух – трёх метрах друг от друга ещё несколько провалов земли – возможно прихоронки других погибших солдат.
Но лимит времени исчерпан полностью. Быстро снимаем лагерь, очередное преодоление водной преграды и в 11. 30 мы на воинском мемориале у деревни Давыдово.
Здесь на братском кладбище предаются земле останки 473 солдат и офицеров, найденных на территории Старорусского района силами сорока поисковых отрядов из самых разных уголков России, Белоруссии и Казахстана в эту весеннюю Вахту памяти.
У сорока бойцов были обнаружены «смертные медальоны». Из них 19 уже удалось прочитать и установить имена пропавших без вести. В этом списке и найденные нами останки шестерых солдат и отданный на экспертизу медальон. Звучат слова благодарности поисковикам, священник совершает заупокойную службу, троекратный залп над могилой...
Казалось бы, всё. Но нет... Мы ещё вернёмся сюда, ведь более 349 тысяч солдат и офицеров, погибших в ту далёкую войну, ещё не захоронены.
Руководитель поисковой экспедиции, протоиерей Владимир Неганов
"Рамушевский коридор"
Действительно, я тогда не знал, что пробуду на Северо-Западном фронте триста дней – почти год! Каждый из этих дней был иным, но всегда – трудным. Нашу дивизию, входившую в состав 11-й армии, много раз отводили в тыл для пополнения. А потом снова бросали на передовую, нередко на прежние места. Это было тяжелым психологическим испытанием: и снова вступать в бой там, откуда едва вернулся живым. Поневоле думалось – а как будет на этот раз?
Чтобы было понятно, где шли бои, следует сказать несколько слов о Северо-Западном фронте. В то время он располагался между Волховским (с севера) и Калининским (с юга) фронтами – от озера Ильмень до озера Селигер, растянувшись более чем на 200 км. Еще зимой сорок первого войска этого фронта окружили в районе Демянска 16-ю немецкую армию в составе семи дивизий. В истории Великой Отечественной войны Советского Союза об этом говорится так: "В ходе боев при окружении вражеских войск были разгромлены три немецкие дивизии. Противник оставил на поле боя до 12 тыс. трупов. Наши войска захватили 185 орудий, 135 минометов, 340 пулеметов, 450 автомашин, 125 вагонов с разными грузами, несколько складов с боеприпасами, снаряжением и продовольствием и другое военное имущество". Однако фронт не сумел развить успех и уничтожить окруженную армию.
21 апреля 1942 года ценой больших потерь немцам удалось прорвать фронт советских войск и соединиться с окруженной группировкой в районе деревни Рамушево. "Попытки… ликвидировать образованный гитлеровцами так называемый "рамушевский коридор" успеха не принесли".
Через "коридор" длиною около 40 и шириною до 10 километров проходила дорога, соединявшая Старую Руссу с Демянском. Для окруженных немецких войск она была дорогой жизни, и они ее защищали, не считаясь с потерями.
Условия боевых действий в районе "рамушевского коридора" были предельно суровыми. Бесчисленные болота не давали возможности построить ни настоящего окопа, ни прочного блиндажа. Наземные укрытия в виде невысоких двойных стенок из кольев, с набросанной между ними болотной грязью вперемешку со мхом не спасали от обстрела. Шедшие почти непрерывно майские ливни пропитали влагой всю землю даже на возвышенных местах. Почти во всех окопах и блиндажах под полом из кольев все время держалась вода, и ее надо было постоянно вычерпывать. Ночью в блиндаже для освещения чаще всего жгли немецкий телефонный провод. Он очень чадил, и утром бойцы долго откашливались, сплевывая противную черную слизь. Помню, сменивший Саксина начальник штаба, капитан Тириков, бывший учитель из Сибири, переспав ночь в нашем прокопченном блиндаже, основательно "прочистил" легкие и носоглотку, а потом пошутил:
– У меня до войны корова была, так я ей хлев построил – светлый, высокий, чистил его каждый день. А теперь как вернусь после войны, построю такой же блиндаж и скажу ей: поживи-ка милая, как я жил!
В течение всего лета мы ни разу не мылись и завшивели до предела. Изничтожить наших мучителей, находясь на передовой, было невозможно. И только к осени, когда в тылу дивизии построили бани, нам удалось от них избавиться. Однако ненадолго. Во время затяжных боев вши появлялись снова. И приходилось опять в дни передышки тщательно прожаривать одежду.
Осень сменилась зимой с сильными морозами. Но и морозы не сковали местные болота. Зная, что мы располагаемся в лесу, немцы обстреливали сильным минометно-артиллерийским огнем лесные островки, перешейки и настилы, проходившие прямо по болотам. Огонь не был прицельным, но из-за скученности бойцов на более сухих участках причинял большой урон.
Позднее мы научились делать укрытия в два и три наката и чувствовали себя в них более безопасно. И тем не менее, каждый раз, когда над блиндажом или где-то невдалеке друг за другом со зловещим свистом проносились мины или снаряды, сердце тревожно сжималось… При каждом разрыве блиндаж вздрагивал, как живой, с наката и стенок сыпалась земля. Минует ли следующий? Сколько же вынесли за эти нескончаемые девять месяцев почти непрерывных боев солдатские сердца: ведь многие дни и ночи обстрел не прекращался…
С мая по июнь 1942 года войска Северо-Западного фронта трижды переходили в наступление с целью разгрома демянской группировки врага. Первая операция была проведена с 3 по 20 мая. Замысел ее состоял в том, чтобы силами 11-й и 1-й ударной армий нанести по "рамушевскому коридору" встречные удары с юга и севера, полностью перекрыть его и затем разгромить группировку противника.
"С поставленной задачей советские войска не справились,- напишут позднее военные историки. – Не увенчались успехом и последующие попытки Северо-Западного фронта ликвидировать демянский плацдарм противника. Это объяснялось прежде всего тем, что наступление организовывалось плохо. Командование фронта действовало нерешительно, управление войсками было слабым. Удары наносились не одновременно и на узких участках фронта, весь же остальной фронт оставался пассивным. Неоднократно повторяющиеся удары следовали из одного и того же района, что значительно облегчало борьбу противника против советских войск".
Сколько же крови и напрасно погубленных жизней стоит за этими немногими сухими словами!
3 мая 1942 года 55-я дивизия вместе с другими частями фронта была брошена в бой с задачей перерезать дорогу Старая Русса – Демянск, в районе деревень Васильевщина – Бяково. Командование фронта не посчиталось с тем, что дивизия была не подготовлена к наступлению.
При формировании 55-й дивизии в январе – марте 1942 года никакого вооружения в полках не имелось. "Обучение шло на изготовленных самими военнослужащими деревянных макетах винтовок, автоматов, артиллерийских орудий и минометов. Практического навыка в обращении с оружием не было,- вспоминает бывший начальник штаба 107-го полка ветеран дивизии Николай Степанович Локтионов.- Винтовки, автоматы и орудия стали поступать, когда, высадившись 14-17 апреля на станции Крестцы, дивизия в течение полумесяца подходила к линии фронта. Весенняя распутица, проливные дожди, дороги с непролазной топкой грязью не позволили вести обучение на ходу. Надо было строить гати, тащить на руках снаряды, вытаскивать постоянно застревающие в топких местах орудия. Многие дни питались впроголодь – подвоз продуктов постоянно задерживался".
1 и 2 мая части дивизии подходили к линии фронта. В ее составе были три укомплектованных по штатам военного времени стрелковых полка – 107-й, 111-й и 228-й, а также артиллерийский 84-й полк, который еще не был полностью обеспечен артиллерийским вооружением.
В ночь со 2-го на 3 мая дивизия сменила 74-ю бригаду морской пехоты и уже утром была брошена в наступление.
К большому сожалению, первоначальный успех не oбыл своевременно закреплен. За несколько дней тяжелейших кровопролитных боев дивизия понесла огромные потери и оказалась на исходных позициях.
В памяти Николая Степановича Локтионова сохранились некоторые подробности этих трагических дней:
"107-й стрелковый полк должен был прорвать оборону противника и овладеть участком дороги Бяково – Васильевщина,- вспоминает он.- Наступление началось утром. Никаких средств усиления полку не было дано. Поддерживала его лишь артиллерия 84-го АП. Противник имел хорошо оборудованную систему дотов и дзотов, соединенных траншеями. Болото и заливные луга перед ними были заминированы в глубину до километра. За ними шли проволочные заграждения в три ряда. Укрепленные пункты в деревнях Бяково и Васильевщина были насыщены до предела пулеметами, пушками, особенно минометами. Противник имел и сильные резервы, которыми мог маневрировать по дороге Старая Русса – Демянск. У него имелись танковые части и авиация.
После артиллерийской подготовки подразделения 107-го полка, имея справа 228-й полк, атаковали противника. Было уничтожено много огневых точек на переднем крае вражеской обороны. Успешно продвигаясь вперед, подразделения 107-го полка перерезали дорогу на небольшом участке. Был получен приказ – продолжать наступление в направлении на Бяково. Противник упорно оборонялся. 228-й полк, наступавший справа, нужного успеха не имел. И тут противник перешел в контратаку.
В небе появилась бомбардировочная авиация. Находясь под бомбовыми ударами, подразделения полка все же продолжали вести бой. После окончания бомбежки противник, подтянув резервы – пехоту и танковые подразделения, снова пошел в контратаку, открыв сильный артиллерийский и минометный огонь. У нас не было ни одного истребителя, ни одного танка, а фланги в месте прорыва обороны противника не были должным образом прикрыты.
Для развития успеха наступления командир дивизии генерал-майор Шевчук направил в 107-й полк батальон 111-го полка, но в создавшихся условиях реальной помощи в развитии имевшегося успеха этот резерв оказать не мог. Сказались и большие потери личного состава полка. В бою были убиты два командира батальона, начальник штаба батальона, не говоря о больших потерях личного состава. Остатки полка оказывали упорное сопротивление. Шел бой и на флангах прорыва. Сил становилось все меньше. Многие легли героями на поле боя. Много раненых направлено в санчасть полка. Силы были неравны. Наши подразделения вынуждены были начать отход. Был получен приказ – не допустить противника за его. прежнюю линию обороны. Этот приказ был выполнен. На этом закончился первый день боя.
Следующие два дня части дивизии переходили в наступление, но успеха не имели. 5 мая командир полка Мамин вызвал меня и поставил задачу – силами остатка взвода пешей разведки и пятнадцати автоматчиков сменить на переднем крае всех находившихся там солдат и офицеров и отправить их в тыл полка. Это было сделано, чтобы более точно установить, сколько бойцов осталось от личного состава части. Всех сняли с обороны и у походных кухонь разобрались с теми немногими, кто остался в живых. Утром 6 мая они возвратились обратно и сменили нас. Дальше начались боевые будни. Нам приходилось то безуспешно наступать, то отражать атаки наступавшего противника. Когда в начале июня подошла Сибирская бригада, то ей хватило лишь одного стрелкового взвода, чтобы сменить личный состав полка на участке его обороны…"
Врач санбата 55-й дивизии Георгий Артемович Газалов, вспоминая на одной из послевоенных встреч трагические дни в начале мая 1942 года, рассказывал: "Раненых было столько, что у меня, принимавшего их и делавшего первую обработку, к вечеру перестала разгибаться спина, руки покрылись коркой из высохшей крови, а пальцы с трудом сгибались. В ночь на 9 мая случился заморозок, выпал снег. Многие раненые, лежавшие прямо под открытым небом, к утру окоченели"…
Серафима Порфирьевна Рыжкова, в то время сестра медсанбата, многократно сопровождала раненых при отправке в эвакогоспиталь. "Мне поручали колонну машин, заполненных ранеными,- вспоминает она.- Почти сто километров дождливого и холодного весеннего бездорожья, ухабов, тряских настилов и гатей становились дорогой смерти для части раненых – я не успевала оказывать им помощь. В немногих деревнях, через которые проезжали, нас уже ждали жители, пытаясь помочь, чем могли,- приносили еду, кормили раненых, выносили из машин скончавшихся. Помню, во время остановки в пути я увидела, что один из раненых вылез из кузова машины. Перед началом движения пошла проверить, вернулся ли он. Смотрю – молодой боец оперся на радиатор спиной, хотел, видимо, погреться, да так, стоя, и умер. Молчит и смотрит на меня остекленевшими глазами… Когда такое видишь в восемнадцать лет – это запоминается на всю жизнь!"
Еще тяжелее была обстановка в медсанротах, обслуживавших стрелковые полки.
"Наш 228-й стрелковый полк вступил в бой утром 5 мая,- рассказывает начальник аптеки санроты Галина Сергеевна Федько, тогда девятнадцатилетняя хрупкая девушка.- Погода сырая, неприятная, накануне шел дождь со снегом. А в медсанбате даже палатки не было. Вместо нее соорудили навес из сосновых и еловых веток, под ним – такой же настил. Мне было поручено встречать раненых и по указанию врача делать уколы морфия и противостолбнячной сыворотки. Необъяснимая нервная дрожь от предчувствия предстоящего терзала нас всех уже с утра. Часам к двенадцати начали поступать раненые. Среди первых привезли девятнадцатилетнего Васю Шепилова, командира санитарного взвода 2-го батальона, по виду совсем еще мальчика. При взрыве мины рядом с ним был командир санроты А.В.Нинбург, но остался жив. Мы решили похоронить Васю тут же, на опушке леса. Яма, которую стали копать, сразу заполнялась водой. Вот уже прошло столько лет, а я как наяву вижу скорченное тело Васи, полузалитое болотной жижей.
Всю ночь и весь следующий день поступали раненые, их везли на повозках, а кто мог, приходил сам. За все годы войны я не могу припомнить дней, подобных этим первым дням мая 1942 года. Медики буквально валились с ног, меня тошнило от стоявшего повсюду в воздухе запаха свежей крови, я не могла есть и не ложилась спать все эти дни… За первые три дня через медсанроту прошло 850 раненых. Это только те, кто был зарегистрирован".
Такие же жестокие потери понесли и остальные два стрелковых полка, вступившие в бой за Васильевщину двумя днями раньше. Деревня несколько раз переходила из рук в руки и все же осталась у фашистов. Артиллерийскому полку тоже пришлось очень трудно. Не случайно командир дивизиона, в который я попал, был так рад пополнению.
Пишу и думаю – а надо ли ворошить трагическое прошлое и рассказывать о неудачном наступлении? Ведь виновные наказаны. Позднее за неподготовленность дивизии к наступлению и неумелое руководство боем ее командира отдали под суд военного трибунала. А командиром дивизии стал Герой Советского Союза полковник Заиюльев Николай Николаевич.
Но каково бы ни было наказание, оно уже не вернет к жизни бессмысленно погубленных солдат и офицеров. Безответственность на войне страшна, ей нет прощения!
Не случайно бойцы и командиры Северо-Западного фронта зачитывали до дыр номера газеты "Правда" с пьесой А. Корнейчука "Фронт". Содержание этой пьесы во многом напоминало ситуацию, сложившуюся в районе "рамушевского коридора": бойцы и командиры рот и батальонов, несмотря на жестокое сопротивление вражеских войск, выполняли свою задачу, а потом успех, добытый ценою больших человеческих жертв, сводился к нулю из-за плохой подготовки наступления и просчетов командования во время сражения.
Первый бой дивизии не был исключением.
Неорганизованность наступления, бессмысленность жертв сказались на боевом духе солдат. У более слабых появилось чувство безысходности, неизбежной гибели. "На третий день наступления, – рассказывает Газалов, – среди раненых появились "самострельщики". Их легко обнаруживали по пороховым пятнам на ране. Таких не обрабатывали и отправляли в штаб дивизии, а оттуда – в военный трибунал. Одного солдата я особенно запомнил. Сначала посчитал, что он обычный раненый – парню оторвало кисть руки. Перевязал его. Вдруг приходят из полка и спрашивают, не попадал ли к нам красноармеец с оторванной рукой. Оказывается, кто-то видел, как боец, спрятавшись за дерево, выдернул кольцо в гранате и занес руку с ней за ствол. Я хотел промолчать, было жалко парня – ведь расстреляют. Но получилось так, что боец сам себя выдал. Когда проходили мимо, он окликнул меня и помахал культей – спасибо, доктор!"
Воспользовавшись нашими неудачами, гитлеровцы забросали передовую листовками. На них был изображен красноармеец, повисший на заграждении из колючей проволоки и надпись: "Вы все погибнете в этих ужасных болотах! Перестреляйте комиссаров и командиров, которые гонят вас в бой, и сдавайтесь в плен!"
К концу мая 1942 года наша дивизия наконец отбила деревню Большие Дубовицы и вышла на болото Сучан. Уверен, что каждый, кто служил в 55-й дивизии в те дни, запомнил это проклятое болото. Оно растянулось на два десятка километров и было почти непроходимым как летом, так и зимой. За болотом начинался лес, по его передней кромке проходила вражеская передовая. Наша передовая проходила по болоту. Среди болота попадались лесные островки и перешейки, но их было совсем немного. Мне запомнились их условные названия: Роща-Круглая, Огурец, Лапоть и другие. Одни находились на нашей территории, другие были у врага, иные же делились пополам. Между островками и к передовой прокладывались настилы из жердей, веток, а то и целых бревен. Болото было заминировано как с нашей, так и с немецкой стороны.
Все лето и осень 1942 года три стрелковых и артиллерийский полки дивизии вели на Сучане ожесточенные наступательно-оборонительные бои. Нашей дивизии противостояла отборная фашистская дивизия "Мертвая голова". Навстречу нам рвались части 1-й ударной армии Северо-Западного фронта – мы уже слышали впереди далекую канонаду.
Болото стало союзником противника, затрудняя бойцам подступы к вражеской передовой. Она начиналась установленными на болоте минными и проволочными заграждениями, а затем переходила в мощную оборонительную систему из дзотов и траншей в глубине леса. Свои огневые точки гитлеровцы маскировали землей, мхом и ветвями деревьев. Разглядеть их в лесной чаще было почти невозможно. Так же невозможно было подобраться к вражескому дзоту даже ночью: на проволочные заграждения гитлеровские солдаты вешали консервные банки, гремевшие при каждой попытке отогнуть или перерезать проволоку. На любой подозрительный звук враги отзывались пулеметными и автоматными очередями, освещая при этом местность ракетами.
В сводках Совинформбюро, публикуемых летом 1942 года в газетах, Северо-Западный фронт по-прежнему почти не упоминался или указывалось: шли бои местного значения. А между тем бои были очень жестокими, с тяжелыми потерями с обеих сторон. Однако с точки зрения высшего командования наш фронт играл вспомогательную роль. В то время фашистские полчища рвались к Сталинграду, продолжали блокировать Ленинград, захватили значительную часть Северного Кавказа. Перед нашей дивизией и другими войсками Северо-Западного фронта была поставлена задача перемалывать живую силу противника, не давая гитлеровскому командованию перебрасывать войска с северо-запада к Ленинграду и на юг.
Несколько раз наша дивизия совместно с приданными и поддерживающими ее частями, а также во взаимодействии с другими дивизиями фронта, пытались перерезать "рамушевский коридор", но безуспешно. Полки дивизии несли серьезные потери, особенно в дни больших наступательных операций. Одна из них проводилась уже в преддверии зимы, когда болото и лес покрылись снегом. Мне запомнился настил, ведущий к передовой, по которому везли раненых. Некоторые из них брели сами. Покрытый с утра снегом, к концу дня настил стал похож на окровавленное полотно почти километровой длины…
Кроме Огурца, Лаптя, Рощи-Круглой и других гиблых мест на Сучанском болоте был еще Остров смерти. Этот небольшой клочок земли находился на немецкой стороне болота и был захвачен группой красноармейцев во главе с младшим командиром Порваткиным в первые дни наступления. Группа Порваткина сумела построить там такую тяжелую оборону, что немцы не могли ее одолеть. Но условия на этом островке были тяжелейшие. Настил, тянувшийся туда по болоту, с обеих сторон был хорошо виден немецким автоматчикам. Подход к Острову смерти был возможен только ночью. Но и тогда немцы обстреливали ею из минометов, используя данные дневной пристрелки.
В Центральном архиве Министерства обороны сохранилось боевое донесение, свидетельствующее о силе вражеского обстрела на Сучане: "В течение дня 10 октября район обороны 1-го батальона 107 СП подвергся сильному артиллерийскому обстрелу, в результате чего весь личный состав батальона вышел из строя, остался один комбат со связным…".
Очевидец этих трагических событий связист 2-го дивизиона нашего полка Петр Иванович Желтов рассказал на встрече в 1990 году некоторые подробности того страшного дня. Утром, когда батальон после залпа "катюши" пошел в наступление, враги открыли ураганный артиллерийско-минометный огонь. Наступавший по болоту батальон залег, но это не спасло людей, лишенных каких-либо укрытий. Не было никакой возможности вынести убитых, оказать помощь раненым, и они погибали от потери крови или очередного близко разорвавшегося снаряда. К тому же один из залпов "катюши" стал роковым для смельчаков, успевших в начале атаки почти вплотную подобраться к траншеям противника. Через два часа от батальона осталось двенадцать человек. Обстрел продолжался, и к концу дня уцелели только комбат, его связной и Желтов. В это время к ним пытались прорваться восемь автоматчиков, присланных I из полка. Добрались только трое. Уцелевшим комбату и бойцам пришлось лежать наполовину в воде. До врагов было не больше двухсот метров. Стоило поднять голову или немного приподняться, как раздавалась автоматная очередь или летели мины. Лишь через трое суток к ним пробрался посыльный с приказом отойти. Тяжелее этих дней, вспоминал Желтов, ни раньше, ни потом у него не было – ведь даже "малую нужду" приходилось справлять тут же. В случае "большой" – вместо унитаза использовали саперную лопатку,- чтобы отбросить его содержимое от себя…
Врагам доставалось не меньше. Об этом говорят строки из письма немецкого солдата, написанного в те дни:
"Милая Герта! Если бы ты увидела, еде мы воюем с Карлом, ты сошла бы с ума! Карлу оторвало руку, и ему, счастливчику, повезло… Нам из России живыми не выбраться". Письмо оказалось пророческим – солдат даже не успел его отправить.
Пленный обер-ефрейтор 12-й роты 28-го пехотного полка 8-й легкой пехотной немецкой дивизии свидетельствовал:
"Она (русская артиллерия) нас просто засыпает снарядами… Мы не находим спасения. В наших ротах осталось по нескольку человек…".
А вот что говорилось в боевом донесении штаба 55-й дивизии от 29 ноября 1942 года: "28-й пехотный полк 8-й легкой пехотной дивизии перед фронтом наступления 55-й СД оказывал упорное сопротивление. Огнем станковых пулеметов из района дзотов продолжал оборонять прежний рубеж обороны, опираясь на сильные опорные пункты и развитую систему инженерных заграждений. В течение 28 ноября 1942 г. понес потери только убитыми свыше 300 солдат и офицеров".
Если учесть раненых (а их в действительности всегда было в 3-5 раз больше), то от немецкого полка: после этого боя мало что осталось!
Для наблюдения за болотом и засечки целей гитлеровцы использовали двухфюзеляжные самолеты-разведчики, прозванные нами "рамами". Эти самолеты часто висели над нашим расположением, корректируя огонь своих батарей. Мы пытались сбивать их из винтовок, но безуспешно, поскольку "рама" имела хорошую броневую защиту.
Особенности лесисто-болотистой местности осложняли действия не только артиллеристов.
В августе, перед одним из наступлений, дивизию усилили танковой группой. Я был случайным свидетелем того, как наш новый командир дивизии Герой Советского Союза полковник Заиюльев, наставляя танкистов, пообещал:
– Поможете ротам продвинуться на полкилометра – каждого представлю к Золотой Звезде!
К сожалению, из трех танков не вернулся ни один – гитлеровцы подожгли их бутылками с горючей смесью на линии своих первых дзотов.
В дни больших наступлений нас поддерживала авиация. Чаще всего это были "илы" – самолеты-штурмовики, получившие у фашистов название "черная смерть". Но лес и самолетам мешал развернуться на полную мощь.
Большие неприятности приносили врагам "кукурузники" – легкие двукрылые самолеты. Как только наступала ночь, со всех сторон раздавалось их мерное тарахтение, а затем на вражеском переднем крае и за ним ухали мощные разрывы бомб. И снова лес становился помехой: случалось, правда редко, когда "кукурузник", не рассчитав, сбрасывал бомбу на нашу передовую.
Была еще одна причина, из-за которой лето и зима 1942 года были очень трудными для войск, не только на нашем, но и на всех других фронтах. О ней, этой причине, очень хорошо сказал А.В.Горбатов в своей книге "Годы и войны" (тогда он командовал дивизией): "В той обстановке естественно было, чтобы командир дивизии сам выбирал объекты для частных операций, сам определял силы отряда и время для нападения с использованием внезапности. В таких случаях противник имел обычно потери в два, три, а то и в четыре раза больше, чем мы. Другое дело, когда тебе издалека все распишут… с указанием часа атаки, определят силы (к тому же не соответствующие ни задаче, ни твоим возможностям). В этих случаях результат почти всегда бывал один: мы не имели успеха и несли потери в два-три раза большие, чел противник.
Особо непонятными для меня были настойчивые приказы – несмотря на неуспех, наступать повторно, притом из одного и того же исходного положения, в одном и том же направлении несколько дней подряд, наступать, не принимая в расчет, что противник уже усилил этот участок. Много, много раз в таких случаях обливалось мое сердце кровью…".
В течение почти трехсот дней нашего пребывания на Северо-Западном фронте роты и батальоны дивизии бросались командованием в наступление именно так, как пишет А.В.Горбатов. Красной Армии приходилось расплачиваться солдатской кровью за преступления Сталина и Ворошилова, уничтоживших в 1937-1939 годах более 40 тысяч человек высшего командного состава – преданных стране, опытных и высокообразованных командиров полков, дивизий, корпусов и армий.
Из книги Антинюрнберг. Неосужденные... автораГлава 4. Данциг и «коридор», или немного о мастерстве провокации Вот дословно те требования, что были изложены Риббентропом польскому послу в Берлине Липскому 24 октября 1938 г.:1. "Вольный город" Данциг возвращается из-под управления Лиги Наций под управление
Из книги «Долина смерти» [Трагедия 2-й ударной армии] автора Иванова ИзольдаИ. И. Беликов Удерживая «коридор» Война застала меня в Карелии, где проходил действительную службу. Для нашего 81-го Краснознаменного стрелкового полка бои начались с самых первых дней. В октябре меня ранило в голову, и я попал на излечение в Архангельск, в госпиталь
Из книги Военные преступники Черчилль и Рузвельт. Анти-Нюрнберг автора Усовский Александр ВалерьевичГлава 4 Данциг и «коридор», или Немного о мастерстве провокации Вот дословно те требования, что были изложены Риббентропом польскому послу в Берлине Липскому 24 октября 1938 года: 1. «Вольный город» Данциг возвращается из-под управления Лиги Наций под управление Германии. 2.
Из книги Беглый огонь! Записки немецкого артиллериста 1940-1945 автора Липпих ВильгельмГлава 10 Демянский коридор Сентябрь 1942 года - март 1943 годаНовгородСентябрь - ноябрь 1942 годаКо времени моего возвращения из трехнедельного отпуска в начале сентября часть 58-й дивизии была переброшена на расстояние 90 километров к югу от Ленинграда на позиции,
Из книги Двор российских императоров. Энциклопедия жизни и быта. В 2 т. Том 2 автора Зимин Игорь Викторович Из книги Шамиль [От Гимр до Медины] автора Гаджиев Булач Имадутдинович«КОРИДОР СМЕРТИ» Во второй половине 1832 года первый имам Дагестана Кази–Магомед удачно действовал в Чечне. Туда был отправлен десятитысячный отряд генерала Розена, и имам вынужден был отбыть к себе, в аул Гимры. Розен решил следовать за отступающими горцами.8 октября 1832
«Голый» факт «вынырнет» однажды из вороха «ценнейшей макулатуры» для «чудака» и, затаясь в глубинах его подсознания до удобного случая, замкнет на себе череду ушедших навсегда событий и людей в нестыковках и предположениях в очередной ребус без особой надежды на его разрешения…
Демянский котел со «щелью для вздоха»… что знал я об этом? Да ни…че…го! Но вот промелькнуло название - «Демянский котел», сначала у Бабенко, затем у Уржунцева в их рукописях… и некий объединяющий факт вынужденной посадки нашего бомбардировщика на озеро… Дело происходило зимой… но когда? В феврале-марте 1942-го или зимой 1942-1943 годов? Склонен я думать, что в период последний. Имена тех летунов у обоих время стерло из памяти… Наверное потому, что экипаж этот был из «пришлых» и по окончанию событий на Демянском плацдарме выпал из поля зрения обоих, оставив в памяти только факт… Но один приводит его как пример «верного решения», а второй узрел в нем некоторый налет комичности при удачном исходе… Но вот вопрос! Идет ли речь об одном и том же, или это лишь ошибочное предположение объединения различных событий в одно, и основано оно лишь на факте вынужденной посадки самолета на озеро?
Демянский котел, в котором в январе-феврале 1942 года между озерамиИльмень и Селигер силами Северо-Западного фронтаКА был окружен 2-ой армейский корпус 16-ой немецкой армии группы «Север», в настоящее время историками расценивается неоднозначно. Во-первых, уже в апреле котел был деблокирован и Демянск так и остался до 1 марта 1943 года в руках гитлеровцев. У Красной армии так и не хватило сил уничтожить противника в котле… А во-вторых, это позволило сковать силы противника на продолжительное время на этом Демянском выступе, что немаловажным оказалось для защиты Ленинграда.
133-я БАД, которая после 5 марта 42-го была переименована в 36-ю ад ДД, принимала непосредственно участие в этих событиях. Этому посвящено несколько страниц из официальной истории 36-ой ад ДД, которые я здесь привожу:
«В ходе зимнего наступления 1941-1942 гг. дивизия сражается в пределах Северо-Западного фронта, который наносит ряд сокрушительных ударов по 16-й немецкой армии, разгромив три и окружив семь дивизий под Демянском…
В период кровопролитных боев при обороне Москвы, в ходе зимнего наступления наших войск и уничтожения Демянской группировки противника, в период с 26 февраля по 1 апреля 1942 года дивизия совершила 996 боевых самолетовылетов.
На головы врага сброшено 15597 авиабомб общим весом 1261115 кг. Боевыми донесениями экипажей отмечено 983 прямых попадания по целям: уничтожено самолетов в воздушных боях — 21, на земле — 51, складов ГСМ и боеприпасов — 12, 186 вагонов с техникой и живой силой, 12 паровозов, 164 автомашины, 66 танков и бронемашин, много другой техники и оружия.
Во второй половине апреля ударами извне и со стороны окруженных гитлеровцев им удалось пробить узкий Рамушевский коридор в наших боевых порядках и соединиться с блокированными войсками. В таком положении фронт здесь стабилизировался на длительное время.
Перед выполнением боевой задачи по закупорке Рамушевского коридора, 25 марта 1942 года дивизия пополнилась 455-ым авиаполком авиации дальнего действия, который с 8 по 14 апреля прошел переукомплектование, ночную подготовку, пополнился восемью Ил-4 из Комсомольска-на Амуре. И с 17 апреля начал свои боевые действия в составе дивизии по Демянской группировке противника.
Помешать врагу в подброске резервов к Демянской группировке и уничтожить окруженные войска — такова задача войск и нашей дивизии.
Для этой цели дивизия выделяет оперативную группу из 17 экипажей, которая выполнила задачу с оперативного аэродрома Выползово с 28 апреля по 21 мая 1942 года.
Основным объектом бомбардирования явились узлы сопротивления противника в пунктах Малвотица, Нелючье, Личково, Залучье, Запрудино и других; скопление войск и переправы через реку Ловать в районах Рамушево, Михалково, Кобылкино, Головкино, Леониха; аэродромы Гривочка, Глебовщина, Сольцы, Рельбицы, Кресты; железнодорожные узлы Дно, Сольцы, Псков.
Бомбовые удары наносились непрерывно с наступлением темноты и до рассвета.
Экипажи производили по 4-5 боевых вылетов в ночь. Уничтожая живую силу и технику противника, оперативная группа способствовала продвижению войск Северо-Западного фронта, которые овладели рядом сильно укрепленных узлов сопротивления Личково, Глухово, Демидово, Малое Замостье и других.
В ночь с 30 апреля на 1 мая, в результате налета на аэродром противника Сальцы было уничтожено 23 самолета противника, на аэродром Рельбицы — 3.
Через реку Ловать, восточнее Рамушево, несколько раз разрушались вражеские переправы противника, подавлен огонь десяти батарей, уничтожены другие цели. Этим группа способствовала 11-й армии Северо-Западного фронта в овладении населенными пунктами Присморожье, Александровка, Михайкино, Васильевщина, Симаново и другими.
В ночь с 19 на 20 апреля, перед атакой наземных войск в районах Ровья и Головкино, в исключительно сложных метеоусловиях на поддержку атакующих вылетела наша оперативная группа. Остальные на вылет не решились.
Лучшие экипажи группы Урюмова и Вериженко 455-го авиаполка применили дерзкие тактические приемы нападения на аэродромы противника, используя ночь, полет в глубокий тыл. Выбирали район ожидания, затем заходили на вражеский аэродром, запрашивали сигналом разрешение на посадку, имитировали45 заход и бомбили самолеты на стоянках, взлетную полосу. Таким образом, например, по аэродромам в Сальцах, Рельбицы и Гривочки нанесли такой удар, что немцы не могли использовать эти аэродромы с 1 по 20 мая.
Большое мужество, инициативу и упорство проявили экипажи 42-го полка Трехина, Уржунцева, Горбунова, Платонова, Казакова, Баукина, Васильева, 455-го АП — Рыцарева, Уромова, Зеленского, Кайнова, Карымова, Белоусова и многих других.
23 апреля экипаж капитана Трехина в условиях низкой облачности и интенсивного зенитного огня произвел три боевых захода на станцию Дно и нанес большие разрушения скопившимся эшелонам с техникой противника.
В условиях интенсивных полетов, особенно в ночное время, исключительно большая тяжесть работ выпала на технический состав. И все же, преодолевая трудности и морозы, техники, механики и мотористы успешно справлялись с подготовкой самолетов к вылету.
По вине технического состава не было ни одного случая отказа на самолетах в полете.
Особенно отличились техники оперативной группы Максименко, Бабин, Сластунов, Порядин, Ефанов, Шепилов, Смагин, Шатохин, Ионушкин.
За отличные боевые действия и успешное выполнение задач весь личный состав оперативной группы дважды получал Благодарность от Командующего Северо-Западным фронтом. За период ликвидации войск окруженной 16-й немецкой армии оперативная группа дивизии совершила 257 самолетовылетов ночью, с общим бомбовым весом в 292896 кг. И уничтожила 39 самолетов противника на земле, 12 прожекторов, 11 переправ, 6 складов боеприпасов и ГСМ, 13 зенитных батарей».
И вот два фрагмента из воспоминаний командира 42-го ап ДД Андрея Дементьевича Бабенко и летчика этого полка, ГСС, Константина Исааковича Уржунцева «оживляют» страницу истории Демянской эпопеи.
Бабенко А.Д. командир 42-го ап ДД:
«В течение января-апреля 1942 года войска Северо-Западного фронта провели наступательную операцию по окружению Демянской группировки врага. Окружена была 16 армия общей численностью 60-70 тысяч человек.
В конце апреля немецко-фашистским войскам удалось прорвать фронт окружения наших войск, образовать узкий коридор к окруженной группировкеи соединиться с ней.Вся дальнейшая борьба обеих сторон развертывалась в зоне этого коридора.
Весной 1942 г. и зимой 1942-1943 гг. в целях оказания помощи войскам Северо-Западного фронтапо ликвидации Демянской группировкидействовали экипажи 42-го и 455-го авиаполков ДД. Весной 1942 года группа 42-го авиаполка в срочном порядкеночью вылетела на полевой аэродром. Утром командующий ВВС Северо-Заподного фронта генерал Куцевалов дал указания на перебазирования с полевого аэродромав Выползово, которые состояли в том, чтобы наши бомбардировщики сделали перелетперед заходом солнца. Это было необходимо для того, чтобы не привлечь внимание авиации противникаи исключить возможный ее налет на аэродром нашей посадки. Все самолеты перелетели и сели нормально.
С вылетом на боевое задание в эту ночь мы задержались из-за несвоевременного подвоза бомб на стоянки самолетов. Естественно нами были крайне не довольны.
Когда нас обеспечили всем необходимым, боевые вылеты последовали один за другим. В первую и во все последующие ночи наши экипажи выполняли задачу безупречно.
Цели от аэродрома нашего базирования находились на небольшом удалении. Обеспечение бомбами и горючим было налажено должным образом. Экипажи горели желаниемкак можно лучше выполнить поставленную задачуи сделать больше вылетов. За одну ночь экипажи делали по 5-6 вылетов.
Бомбовые удары наносили по аэродрому с целью нарушения работы транспортных самолетов противника, которые доставляли различные грузысвоим войскам. Действовалимы и по наземным войскам противника.
Чтобы помешать нашим ночным бомбардировщикам в выполнении ими боевой задачи отдельные самолеты противника прилетали ночью и обстреливали стоянки самолетов.Одну из ночей противнику удалось сорвать нам работу. Один самолет сбросил серию из 10-12 бомб и вывел из рабочего состояниявзлетно-посадочную грунтовую полосу. Сместить ночной старт в какую-либо сторону от воронок, образовавшихся после разрывов бомб, было нельзя: не позволялиразмеры рабочей площадки аэродрома. Засыпать воронки непосредственно после налета тыловые подразделения были не в состоянии, не закончив выполнение боевой задачи в эту ночь, вынуждены были прекратить работу.
Боевых потерь ночью при ликвидации Демянского плацдарма и весной 1942 г. и зимой 1942-1943 гг. не было. Происшествия имели место.
Запомнился такой случай, происшедший зимой. Перед возвращением экипажей с боевого задания аэродром Выползово стало затягивать туманом. Большинство самолетов успели сесть на свой аэродром, остальные сели на соседний. Два экипажа не успели сесть на аэродромы. Им пришлось садиться на озеро. Один из них молодой летчик (фамилию его память не сохранила) выбрал хорошую площадку на озере и весьма удачно посадил самолет не на фюзеляж, как это рекомендовалось делать в таких случаях, а на колеса. Самолет и экипаж невредимы. После заправки самолета горючим экипаж возвратился на свой аэродром. Действия этого летчика были всеми одобрены, особенно техническим составом, так как в этом случае технари были избавлены от трудоемкой работы по восстановлению материальной части самолета вне аэродрома в полевых условиях.
Второй летчик сел с убранными шасси на фюзеляж. Он поступил правильно, но им были менее довольны, особенно технический состав.
Работа у нас была напряженнойдля всего личного состава полка и батальона аэродромного обслуживания. Как было уже сказано, каждый экипаж в одну ночь выполнял 5-6 боевых вылетов. Летали каждую ночь, кроме тех ночей, когда погода совершенно исключало полеты. В этом случае все экипажи переключались на дневную работу.
Летный и технический состав уставал и иногда допускал ошибки в своих действиях.
В период ликвидации Демянского плацдарма к 42-му авиаполку прикомандировывались экипажи бомбардировщикииз других частей. Однажды после выполнения боевого задания ночью прикомандированный экипаж привез 100 кг бомбу, зависшую в бомболюке на бомбодержателях, а при посадке в момент касания шасси земли эта бомба сорвалась и, упав на землю, взорвалась непосредственно за хвостом самолета. Экипаж не пострадал, а на обшивке самолета было обнаружено множество мелких пробоин от осколков взорвавшейся бомбы.
При оказании помощи наземным войскам в период ликвидации Демянского плацдарма личный состав полка работал добросовестно. Командование ВВС фронта особых претензий к нам не имело. О работе наших ночных бомбардировщиков рассказывалось на страницах фронтовых газет.
2 марта 1943 года войска Северо-Западного фронта закончили ликвидацию Демянского плацдарма немецко-фашистских войск.
Уржунцев К.И., летчик 42-го ап ДД:
« В это время нам ставилась задача бомбить аэродромыСычевка и другие, ж.-д. узлы Ржев и другие, а так же вести охотуза военными эшелонами, которые доставляли боеприпасынемцам в Ржев. И вот помню, в парес Новожиловым в одном из полетов поймали на железной дороге меду Ржевом и станций Оленино состав, от которого только щепки остались.
После этого перебазировались на оперативный аэродром Едрово, действовали по окруженнойДемянской группировки немцев (кажется 16-я немецкая армия), по аэродрому и другим пунктам противника. Здесь произошел смешной случай. Был у нас один молодой недавно прибывший сержант-летчик (фамилию не помню) с экипажем. И в одном из налетовна артиллерийские позиции на левом берегу реки Ловать мы шли в строю девяткой. Он оторвался от строя при развороте, а тут немецкие истребители на нас напали, и завязался воздушный бой с нашими истребителями сопровождения. Он видит, чтострой не догонит, ушел в облака. Но удержать курси «шарик в центре» не сумел, уклонился вправо. И когда вывалился из облаков, под ним оказался аэродром.Они подумали, что это аэродром Едрово и стали заходить на посадку. Уже на высоте 10-15 метров от земли заметили, что это немецкий аэродром, дали по газам и пошли от аэродрома в сторону. Только тогда немцы открыли зенитный огонь. А то молчали.
Побродил он некоторое время, горючее кончилось, и они сели на озеро в районе Асташково. Потом разобрались, что на посадку заходили на аэродром в пункте Дем5янск, который был у немцев главным пунктом снабжения окруженной группировки.
Через день прибылрадист-стрелок и указал, где находится пропавший экипаж.
На оперативномаэродроме Едрово за время войны мы побывали три раза, а базовым аэродромом был в Якушево под Рыбинском…»
В конце осени 1942 года началось общее советское наступление на всём протяжении советско-германского фронта. Войска Северо-Западного фронта предприняли несколько попыток перерезать «Рамушевский коридор» и наконец-то ликвидировать Демянский плацдарм противника. Очередная Демянская наступательная операция проходила в рамках операции «Полярная звезда». Только вот в феврале 1943 года эта звезда так и не загорелась.
Борьба за «Рамушевский коридор»
В январе 1943 года, на волне эйфории от успехов Сталинграда, операции «Искра» и освобождения Великих Лук, советское командование разработало операцию «Полярная звезда» . Войска Северо-Западного, Ленинградского и Волховского фронтов должны были разгромить группу армий «Север», что в итоге привело бы немецкие войска на Восточном фронте к катастрофе, и освободить Ленинградскую область. Эту идею подхватил и представитель Ставки на Волховском фронте маршал Георгий Константинович Жуков. Его вмешательство придало новый импульс войскам Северо-Западного фронта. Именно об их действиях в феврале 1943 года и пойдёт речь.
В случае успеха операции и уничтожения окружённой группировки II армейского корпуса под командованием генерала Пауля Лаукса (16-я армия) немцы разом лишились бы до 13 пехотных дивизий. Сам II армейский корпус можно было считать одним из сильнейших немецких соединений на всём Восточном фронте. Генерал Лаукс, опытный офицер, ранее возглавлял 126-ю пехотную дивизию, участвовавшую во многих важных операциях на северо-западном направлении - от Великих Лук до Ленинграда.
Самым уязвимым участком обороны II корпуса являлся «Рамушевский коридор». Немцы отлично это понимали и старались максимально обеспечить его безопасность. Коридор обороняли дивизии группы Густава Хёне. Ранее он командовал 8-й егерской дивизией. По сути, группа Хёне являлась настоящим армейским корпусом. Северный участок коридора занимали 254-я, 290-я и 58-я пехотные дивизии, а также 8-я егерская дивизия. Южный участок обороняли части 126-й пехотной дивизии, а на её левом фланге находилась 123-я пехотная дивизия, не входившая в группу Хёне.
На северном участке «Рамушевского коридора» наступали войска 11-й армии. Её возглавлял бывший командующий Северо-Западным фронтом Павел Алексеевич Курочкин. Ударная группировка 11-й армии насчитывала четыре стрелковые дивизии. Из-за того, что наступление готовилось в спешке, не хватало людей. Например, в 370-й стрелковой дивизии генерал-майора Евгения Михайловича Андреева на 14 февраля 1943 года было всего около 300 активных штыков в её трёх стрелковых полках - фактически боевого состава хватало лишь на три батальона. Перед началом наступления дивизию успели усилить, но все равно её состояние было неудовлетворительным. Лучшей укомплектованности добиться не удалось.
Атаковать должны были два полка, в каждом из которых активных бойцов набиралось на батальон. Несмотря на то, что личный состав к бою всё же был подготовлен, малая численность людей не давала особых шансов на крупный успех - даже с учётом того, что дивизию усилили батальоном автоматчиков из 40-й лыжной бригады и лыжниками 163-й стрелковой дивизии. Помимо 370-й, в наступлении должны были участвовать 26-я, 188-я и 254-я стрелковые дивизии.
Советский удар в основном планировался по участку, где оборону занимали части 290-й пехотной дивизии вермахта - 501-й, 502-й и 503-й гренадёрские полки. В случае успеха советские войска вполне могли бы перехватить несколько важных дорог и создать угрозу немецким путям снабжения в «Рамушевском коридоре». Стоит отметить, что к этому времени командование 16-й армии получило сверху разрешение на вывод своих войск с Демянского плацдарма и готовилось приступить к полномасштабной эвакуации.
370-я дивизия наносит удар
Наступление 11-й армии началось 15 февраля 1943 года в 11 часов 30 минут. Наступление не заладилось почти сразу, поэтому имеет смысл остановиться лишь на самых острых моментах. Они связаны, по большей части, с действиями 370-й стрелковой дивизии 11-й армии.
Командующий 11-й армией Павел Алексеевич Курочкин
Основной удар дивизия наносила на деревню Симаново на территории Новгородской области (ныне она не существует). Два стрелковых полка дивизии наступали при поддержке танков: 1232-й стрелковый полк поддерживали пять машин 3-го гвардейского танкового полка, а 1234-й стрелковый полк наступал с танками 239-го танкового полка. В результате этого наступления 1232-й стрелковый полк прорвал оборону противника. Танки ворвались в деревню. Но беда в том, что большая часть десанта в результате прорыва лишилась боеспособности, а единственный атаковавший батальон полка понёс такие потери, что в нём остались только десятки активных штыков. Два танка были подбиты. После немецкого отпора удалось собрать резерв лишь в 70 человек в одной из рот полка, но большинство из них почти мгновенно вышли из строя. Соседний 1234-й стрелковый полк успеха не имел. В ночь на 16 февраля два его танка смогли вернуться из Симаново, а ещё две машины были подбиты и так и остались в деревне.
До штаба Северо-Западного фронта дошла информация, что деревня взята - так ситуацию представил в своем донесении штаб Курочкина. Технически это действительно было так. Штаб фронта на основе этого отправил два донесения. Первое ушло Сталину - там говорилось о взятии Симаново. Второе направилось начальнику Генерального штаба и содержало более точную информацию.
Реальную картину дополняют немецкие документы. Советское наступление 15 февраля не заставило противника серьезно обеспокоиться. В истории 290-й дивизии говорится о мощном неожиданном огне артиллерии, огневых налётах реактивных миномётов, ударах штурмовиков, обрыве проводной связи и выходе из строя оружия и снаряжения. Но немцы не потеряли ни одной важной в тактическом отношении позиции. Правда, из 290-й дивизии передавали о временной потере Симаново: там был окружён штаб батальона, - но по немецкой традиции тотчас были приняты меры, чтобы отбить потерянное. Всего за этот день немцы насчитали от 40 до 60 атаковавших танков. Уже позже советские командиры признавали, что атака танков второго эшелона была сорвана: они ушли в другом направлении, а пехота наступала без них и была расстреляна противником в упор.
Командир II армейского корпуса Пауль Лаукс
Деревня Симаново будет теперь постоянно упоминаться в сводках. Бой за эту деревню стал локальным сражением в миниатюре. На остальных участках успеха 11-я армия не имела. Общие потери армии впечатляли: только за один день 15 февраля они составили более 900 человек убитыми и более 1 300 ранеными.
Роковое Симаново
16 февраля наступление продолжилось. В Симаново ворвался ещё один танковый десант. Как это произошло и произошло ли на самом деле? Командир 370-й дивизии потом докладывал, что собрал все оставшиеся силы. Из двух стрелковых полков дивизии удалось собрать примерно две стрелковые роты. Их бойцы залегли под огнём противника. Тем не менее, штаб армии доложил наверх об очередном прорыве в Симаново. И с этим не поспоришь: танки в Симаново действительно вошли.
Следующий акт борьбы за Симаново разыгрался назавтра. В этот день на смену 370-й дивизии пришли бойцы 28-й гвардейской стрелковой дивизии. Судьба прорвавшихся туда накануне танков была печальной: 17 февраля эта группа была уничтожена. Попытки наступать на других участках также потерпели неудачу. Дальше переднего края бойцам четырёх советских стрелковых дивизий продвинуться не удалось. Военное счастье оказалось не на их стороне.
Фрагмент отчётной карты Северо-Западного фронта, на котором показан участок наступления 11-й армии.
pamyat-naroda.ru
Пока 11-й армии не удавалось добиться даже таких скромных успехов, как действовавшей южнее 53-й армии. Неудачи стоили дорого. День боёв 16 февраля обошёлся почти в 2 000 человек убитых и раненых. Но у советских командиров ещё теплилась надежда на успех. Перегруппировавшаяся 28-я гвардейская стрелковая дивизия была несколько сильнее, чем 370-я: к началу наступления в ней было до 1 000 активных штыков. Но и её попытка овладеть деревней оказалась неудачной. Остатки 370-й дивизии снова попытались взять Симаново, но это было непосильной задачей для такого потрёпанного соединения - пусть даже фронт его наступления командование сократило едва ли не вдвое. Тем не менее, дивизию не планировали выводить из боя.
На следующий день, 18 февраля, советские войска вновь наступали на Симаново. Исход этого боя также был неудачным. Немецкое донесение было лаконично: линия обороны «прочно в наших руках». Выходило, что Курочкин проигрывал своё маленькое сражение. Ослабленные части 11-й армии уже не могли добиться какого-то серьёзного успеха, но советское командование не прекращало дальнейших атак. Потери армии несколько снизились - из-за того, что всё меньше и меньше оставалось активных бойцов в её стрелковых дивизиях. Правда, и немцы исчерпывали свои резервы: все силы, какие можно было собрать для 290-й дивизии, уже пошли в бой.
19 февраля четыре стрелковые дивизии 11-й армии снова пошли в наступление. Успехи были более чем скромны. А немцы тем временем активно отходили на запад.
Немецкая отчётная карта. Показана обстановка на участке II армейского корпуса на 19 февраля 1943 года. Из коллекции NARA
На следующий день, 20 февраля, 11-я армия продолжала наступать. Немцы начали нести чувствительные потери, советская артиллерия расстреливала их огневые точки. Но немецкая линия обороны держалась. К этому времени отход II армейского корпуса длился уже несколько дней, и вскоре противник должен был выйти как раз к тому участку, где развернулись основные бои.
Попытка вести ночные действия оказалась неэффективной, и 11-я армия на некоторое время прекратила наступление. Только 23 февраля она сделала следующий ход, теперь уже бо́льшими силами, в надежде перехватить «Рамушевский коридор».
22 февраля группа Хёне перешла под управление X армейского корпуса, занимавшего оборону у Старой Руссы. Окончательный отход 290-й дивизии западнее участка боёв у Симаново планировался ночью на 25 февраля. Немцы выдвинулись после 9 часов вечера и не встретили на пути особых помех. Уйдя за Ловать, противник взорвал лёд на реке, затруднив преследование. 11-я армия не смогла помешать врагу осуществить свой план.
Каков же был итог этого наступления? Советские войска несли тяжёлые потери. Каждый день боёв стоил 11-й армии минимум 600 с лишним человек убитых и раненых. Иногда количество потерь доходило и до тысячи. Правда, для 290-й пехотной дивизии эти бои тоже не прошли незаметно: с 16 по 28 февраля она потеряла почти 600 человек, из них около 100 пропало без вести. Причин советской неудачи было много. Наверное, самая важная из них заключалась в том, что наступление не было по-настоящему ни обеспечено, ни подготовлено.
Источники:
- Документы Северо-Западного фронта, 11-й армии, 370-й стрелковой дивизии (Память Народа).
- Документы II армейского корпуса из коллекции NARA.
